.
Стиль чтения лекций Больцмана
При чтении лекций Людвиг Больцман никогда не пользовался никакими записями. Как уже ранее говорилось, это подтверждает то обстоятельство, что его стенографические плановые наметки и пословная запись проведенных лекций по философии природы неизменно значительно отличались друг от друга. Мой отец рассказывал о поразительной памяти дедушки. В последние годы жизни, из-за его плохого зрения, Людвиг Больцман лишь с большими трудностями мог читать и писать. Поэтому его супруга вслух прочитывала ему научные книги и статьи, а он, в свою очередь, часто надиктовывал ей теоретические работы с содержавшимися в них формулами.
На основании мнений современников Людвига Больцмана, Э. Брода (1955) называет этого ученого «прирожденным академическим учителем», а его лекции – «кристально ясными, сочетающими в себе огромные знания с выдающейся обучающей способностью». Л. Фламм (1944) определяет манеру выражения мыслей Больцмана как «живую, понятную, увлекательную, остроумную, забавную и сопровождаемую стимулирующими короткими историями. Зачастую он был плутоватым, иногда – грубым и злым». Выразительное описание этой манеры приводит Пшибрам (1973): «В ходе лекции Больцман то и дело использовал странные словосочетания: например, когда он называл младший член уравнения ‘гигантской мелочью’. Однако такие выражения лишь еще больше оживляли лекцию. Кажется, это была одна из лекций по философии (до теории относительности Эйнштейна было еще далеко), где Больцман рассказывал о многомерных и искривленных пространствах. В студенческом конспекте это отобразилось в виде следующего иносказания: ‘Когда на червя наступает обычный человек, этот червь сворачивается; но вот приходит Людвиг Больцман: смотрите, пространство искривляется!’ Это всего лишь шутка, однако было бы трудно найти более подходящий способ показать, какое огромное воздействие производила на аудиторию во время лекций личность Больцмана».
Я помню историю, которую рассказал друг нашей семьи, профессор и д-р Густав Риль. Он был гостем на торжественном обеде для сотрудников Мюнхенского университета в честь начала учебного года 1890/91 г. Там существовал обычай, по которому самый поздний назначенный профессор должен был произнести речь в честь присутствующих дам. Но Людвиг Больцман, который только что прибыл из Граца, ничего об этом не знал. С такой речью собирался было выступить другой коллега, но ему сообщили, что Больцман был назначен несколько позднее него – 6 июля 1890 г. Поэтому этот коллега тотчас же направился к Людвигу Больцману и с чувством огромного облегчения объявил тому, что честь выступить предоставляется ему, и можно уже начинать речь. Больцман прервал на полуслове свой разговор с сидящим напротив человеком, медленно поднялся, выразительно глядя на коллегу, и произнес речь, которая была насыщена шутками и каламбурами, а также была занимательна и остроумна. Говорили, что потом эту речь снова и снова обсуждали между собой сотрудники университета и их супруги. Помню, что уже в пожилом возрасте профессор Риль продолжал хранить это воспоминание о впечатляющей личности Людвига Больцмана. Его никогда не удивляло, что для его лекций Больцману всегда требовались самые большие имевшиеся залы. Мой отец тоже запомнил, как дедушка, посмеиваясь, часто говорил: «Если бы у меня не было такого большого количества студентов, мы бы никогда так хорошо не жили». В те годы плата за лекции составляла основную часть дохода университетского преподавателя.
