Сомов 2010. Выдержки. Часть 5

сценарист Роман Чудинов

15 ноября.  Марре-Сале – Усть-Кара.

Спал до обеда. Заходил профессор: почему мы не полетели? Я ему ответил словами утреннего объявления по трансляции: мороз минус 15, сильный северо-восточный ветер (правда, там говорилось не «сильный», а «свежий»). Профессор ушел.

 

Координаты   N 69º42,2'  E  66º41,9'

Температура Днем – 14°  Ночью – 7°

Волнение – лед

Ледовая обстановка  5

Сила ветра м/с 14

Облачность П-6

Пройдено миль за сутки 43,0  всего 8197,7

Спал до обеда. Заходил профессор: почему мы не полетели? Я ему ответил словами утреннего объявления по трансляции: мороз минус 15, сильный северо-восточный ветер (правда, там говорилось не «сильный», а «свежий»). Профессор ушел.

После обеда, а, может быть, и раньше «Сомов» двинулся в сторону Усть-Кары. За обедом имел удовольствие наблюдать свежие, я бы даже сказал освеженные, или нет, лучше так: измученные нарзаном физиономии концессионеров. Оказалось: S всю ночь было нехорошо, запугивал Ихтиандра, у K вчера заболела печенка, а утром он съел все имеющиеся колеса; у Nвчера схватило сердце. У меня все хорошо, только старые болячки – вывихнутый палец на руке, ушиб на ноге и прочее как-то ожили, дают о себе знать. А Z за обедом похож на надувного резинового Ленина.

После обеда занимался разными делами. Взял у Филипыча ключ, сходил в библиотеку. Порылся, там несколько ПСС а остальное – в основном детективы. Взял Стругацких «Жук в муравейнике», книжку Цветаевой «Мой Пушкин» и «Марат» из серии ЖЗЛ. Судя по штампу «Библиотека обсерватории ААНИИ о-ва Хейса» это та самая книга, которую я там стырил в прошлом году и подарил Марату.

Восполнял пробелы в памяти и в дневнике. Ходил на палубу фотографировать – красивые облака, а затем закат над Карским морем. Клеил панорамы. Заходил Шумилкин, дал мне флешку с новым видеоклёпиком про Ольгу от Шуманова. Шумилкин с Никитой, оказывается, в контрах – не разговаривают. Да-с, господа, третий месяц рейса (далее следует соло на полотне от ножовки).

Перед полдником пришел из трюма Яша, говорит, что там идет игра в настольный теннис на вылет. Пошел и по паре раз сделал Виталика и Сашу, который с нами за столом сидит. Он сменился с Известий ЦИК. Яша говорит, что в прошлом году его жена угощала на Известий ЦИК замечательными тортами. Стало быть, фотографии в моей прошлогодней папке по «Сомову» от нее ко мне попали.

 Перед самым полдником что-то за бортом зашуршало, загрохотало, «Сомов» задергался на реверсе, потом ощутимо закачало. Вышел на палубу – мы стоим, по левому борту виден берег. Стало быть, пришли к Усть-Каре.

После полдника немного поснимал видео на корме – снова закат, но более желтый, чем на фото. Поставил перегонять очередную дозу видео на съемник. Ходил к Боярскому – уточнить какие-то моменты для дневника, как всегда зацепился языком, Боярский накатил нам с Ольгой винца, мне сказал, что завтра утром высаживается Шумилкин, а после обеда я. Там небольшой поселок в устье Кары, есть школа, где учатся ненецкие дети, кладбище.

Вечером ходили играть в пинг-понг, Яша обещался меня легко сделать, но сам был сделан. После ужина посетил дегустацию. Других охотников не случилось – все маются здоровьем. Яшка вечером собрал пучок кредиток, потому что в Усть-Каре есть продовольственный магазин. Ходу от полярки до поселка пять минут, но будет ли время – непонятно. Судовой телеграф донес сведения о том, что всего работы в Усть-Каре на полтора часа. А это значит, что я никуда не полечу.

16 ноября.  Усть-Кара.

Координаты   N 69° 18,2'  E  65° 10,5'

Температура Днем – 12°  Ночью – 8°

Волнение – лед

Ледовая обстановка  10

Сила ветра м/с 14

Облачность Т-0,1

Пройдено миль за сутки 88,1 всего 8285,8

Встал к завтраку. Потом потянулось ожидание – вертолет вылетит в районе десяти. В девять ходил к Глаголеву, он сказал, что мне сегодня высадка не светит – действительно, работы мало – всего 50 бочек, народу в первый рейс набивается полный салон. А второго рейса не будет. Пообщались про камеру, я пошел к себе, тоже поковырялся, установил русский язык, посмотрел другие настройки. И лег спать до обеда.

Снилась всякая фигня. В частности, что-то про ядерный полигон. Испытания заморожены. Но секретность как всегда на высоте. И боеприпас у секретчиков проходит под наименованием «картошка». И вот генерал – начальник полигона – посылает вестового в продмаг. Купи, говорит, картошки, да покрупнее. А тот по пути заскочил в штаб, и про картошку там сказал. Да покрупнее. В штабе зашевелились. Покрупнее, значит? Максимум у нас 50 мегатонн… Выкатывай! Все готово, являются с докладом, а тот только что рюмочку пропустил, селедочкой закусывает. Время «Ч» через три минуты!  Ну, тут мизантропическая пауза, которая заканчивается большим БЭНГ.

От сновидений пробудил профессор: «Сегодня высадки вероятнее всего не будет. И на Новую Землю мы тоже не полетим – Васильев прислал телеграмму экономить топливо. Капитан (который хотел с нами полетать) расстроен». А я так чувствую – отлетались мы. Уже несколько станций нас не высаживают. Правда, профессор говорит, что у нас было проплачено 10 высадок, а на самом деле их было гораздо больше.

Собрался я на обед – снова врывается профессор: «Редкое явление – три Солнца. По тому борту. Точнее солнце, а по бокам два столба». Оделся, вышел на правый борт. Действительно, солнце в белом тумане, а справа и слева, в некотором отдалении – два радужных столба, и все это над белесым застывшим морем. На видео все получилось довольно размытым. Да еще дует резкий холодный ветер, вышибает из глаз слезы.

Вроде бы после обеда летали счетоводы, а «Сомов» куда-то вроде бы пошел. Я снимал ложные солнца и после обеда, получилось вроде бы лучше, еще нашел кадр – туман клочьями поднимается над водой, стелется над полыньей. Прямо Лемовский океан. Потом от нечего делать гонял в халфу. Перед полдником прошел слушок: Шуманов де улетает на Воркуту (километров 250). Я схватил съемник и побежал к нему в каюту – ведь обещал скинуть видео со строительством. А он спокойно спит. Будить не стал.

Профессор все ходит радостный: «Я, дескать, еще весной поставил в численнике срок возвращения 6 декабря, все к тому и идет». После полдника занялся финансовой отчетностью. Добыл все наличные счета, расписал что за сколько уплочено. Не хватает счетов за сетевой фильтр, лампы, светильники, зарядное устройство и аккумуляторы АА и ААА, это где-то в районе двух тысяч. Даже если не найдутся – беда небольшая.

Всего потрачено 72 с небольшим тысячи. Профессор брал 65 и своих добавил две или три тысячи. Обещал в Москве вернуть мне четыре. Заодно поделился, что полет на Новую Землю возможно состоится. Шуманов вроде бы никуда не летит, идет до Архангельска.

Сегодня на борту согласно ротации день рождения сразу у троих; у Сергея Григорьева из «Северо-Восток-Строя»; Александра Федосеева из «Поморца» (но он, может быть, остался на Врангеля) и третьего механика Владимира Иванова. Поздравили по трансляции только последнего. Шумановцы засели праздновать после ужина. Впрочем, по всему пароходу вечером идет гульба – следствие посещения гастронома в Усть-Каре.

После ужина организовался турнир по тейбл-теннису. Участвовали Яша, Виталик, Саша, Никита (счетовод), Борис и я. К глубокому удовлетворению натянул всех. Неплохо играет Никита, потом Боря, Яшка сегодня играл плоховато, потом Саша и ниже всех уровень у Виталика. Хотя он стал играть получше, подает уже совсем неплохо. Потом играли парами, мы с Виталиком всем продули.

Около 23 корпус характерно затрясся – реверс. Видимо, пришли в Амдерму. С завтрашней высадкой никакой ясности нет. Придется вставать к завтраку и выяснять – кадры разрушенного города мне в общем-то нужны.

17 ноября.  Амдерма – Белый нос – Вайгач – мыс Меншикова.

Координаты   N 69° 47,2'  E  61° 38,0'

Температура Днем + 2°  Ночью – 2°

Волнение – 3

Ледовая обстановка  0

Сила ветра м/с 12

Облачность П-6

Пройдено миль за сутки 98,5 всего 8384,3

Вчера на ночь почитал  «Жука в муравейнике» АБС, всего страниц десять. А потом всю ночь промаялся в каком-то полусне/полудури – все крутились в голове какие-то образы – не образы, а скорее логические построения с оттенком бреда сивой кобылы. А именно: какие-то корабли со всякого рода стоячим и бегучим такелажем и всякого рода хитрыми узлами, в каждом из которых была какая-то особая деталь, что свидетельствовало о вмешательстве странников… А мне-то какое до этого дело, я ведь не являюсь сотрудником Комкона-2. И столько было этого бреда, что ближе к утру я совсем замучался.

Уже перед самым утром явился мне вдруг режиссер Игорь Ушаков, и изложил свою теорию о химической структуре артистического дара. Главное – верно определить эту самую структуру личности, и тогда уж станет ясно, какую роль этому артисту давать – Григория Мелехова или, к примеру, Калибана. Была наглядная демонстрация. Будто бы присутствуем мы на читке в каком-то народном театре. Уровень – полный отстой, художественная самодеятельность в худшем варианте. И сидит какая-то из актрис. Не знаю уж каким способом он ее заставил работать – каким-то неясным приборматыванием, какими-то не вполне ясными замечаниями (я, впрочем, все, вроде бы, понимал), но только она вдруг преображается, как змеиная чешуя сползает дебильное выражение лица, исчезают дурацкое подхихикивание и вульгарная маска и проявляется лицо великой актрисы, все полное внутреннего света, дышащее жизнью, с сияющими зелеными глазами… Только я хотел к нему приступить с расспросами, в чем, собственно, состоит эта самая химическая структура, как запищал и завибрировал под боком будильник.

Повлекся на завтрак, съел утреннюю овсянку, сэр. Переместился в курилку – в засидку. Вскоре прибыл тот, кого я здесь вылавливал – начальник экспедиции. В обход непосредственного руководителя, который спокойно почивает в боярских палатах, спросил о высадке в Амдерме. Но он верткий – дескать, полярка в стороне от самого поселка, да народу много, да времени мало, ну я и отступил.

Чуть позднее в курилке говорю это Ольге – и входит Глаголев. Видимо, слышал, что я говорил. Неудобно получилось. Но что делать… Рассказал я какой-то анекдот, чтобы замять для ясности, и ушел в каюту. Через минуту заходит Ольга – я лечу, надо к Глаголеву подойти. Пошел я к нему. Он давление меряет. Говорит мне: «Я сейчас посчитал, можно тебя взять, а сначала казалось, что больше народу. А ты представь, каково мне? Хоть мимо курилки не ходи»…

С утра ощутительно закачало, особенно на корме. Давно уже отвыкли от этого явления природы. В 10.30 вылетели, снимал Амдерму в иллюминатор. Сели на дорогу у окраины поселка (или города). Яша, Олег и Глаголевы пошли на полярку, а старпом с Вовой (поваром) пошли в магазин – купить две коробки подсолнечного масла. Я в некотором отдалении за ними – была идея поснимать, а потом купить в магазине водки, пойти вечером к Глаголеву и проставиться, а то как-то неудобно…

От старпома и Вовы я отстал, но их издалека видно – особенно оранжевый комбез старпома. Снимал: стелу «Амдерма, 1933», панорамы ближних зданий. Потом по пути в магазин (топать километра полтора) пустые дом с выбитыми стеклами и даже пустыми рамами. Больше чем полгорода пустует, на остальных домах осыпается штукатурка… Руины получились видимо плохо – плохой свет и нет времени найти хороший ракурс, чтобы в кадре лишней грязи не было, не в смысле грязи как таковой, а лишнего по кадру.

Старпом с Вовой тыркнулись в магазин, тут же вышли и двинулись влево, за дома. Я за ними. Увидел, как они входят еще в какой-то домик, но отвлекся – надо было снять памятник защитникам города во времена войны. Там стела, табличка с десятком фамилий,  надпись «Никто не забыт, ничто не забыто» и справа какая-то древняя гаубица. Поснимал, захожу в домик – там темнотища, ощупью добрался до более светлого коридора. Выходит мужик, говорит, что магазин находится с торца, но откроется только в 11. Старпома и Вовы не видно.

Вышел – на магазине замок, Вовы и старпома не видно. Хотел было найти их по следам на снегу, да только как их распознаешь среди десятка других… пошел назад меду домами, по деревянному настилу. Потом ушел левее, зашел в тот магазин, что они посетили первым – там табличка висит – «закрыто».

На выходе столкнулся с мордатым пограничником: «Начальник погранслужбы Амдермы. Вы откуда?» – «С «Сомова». – «Документы?». Я подаю паспорт. Он его обнюхал, особливо на московскую прописку, покосился на штатив у меня в руках (камера у меня под курткой была). – «Разрешение?». Тут я решил, что пора включать дурку, а то начнется волокита, и я на вертолет опоздаю. – «Разрешение у начальства» –  «Где начальство?» – «А здесь где-то рядом старпом бродит». – «Фамилия старпома?» – «Сергей Николаевич». – «Сколько вас высадилось?» – «Семь. Или, наверное, пять. Да вы на полярку подойдите, там начальник экспедиции. Или к вертолету – там сами все увидите. А я в магазин пришел, да только он закрыт».

Короче, отпущен я был восвояси. Пошел я к вертолету, идти километра два с полтиной, разогрелся и взмок – погода тихая, солнышко и около нуля. Но напрягало не это, а сильно неохота было к вертушке опаздывать – продержал меня мордатый минут десять. В мыле выскакиваю из-за крайнего дома, вижу – народ бродит у вертушки. Оранжевого комбинезона нет. Сбавил темп, дошел. Нету Яши с Олегом и старпома с Вовой. Ждали их еще минут 20-30.

Уже кэп вызывал Глаголева по рации, метал громы и молнии на старпома ну и всем помаленьку досталось. Пока суд да дело, я еще несколько неплохих планов снял, благо солнце вышло, картинка стала менее скучной. Из Амдермы забрали  троих ребят и двух девиц, которых высадили то ли на Вайгаче, то ли на Белом носу в начале рейса. По фамилии все вроде как Зайцевы. Вертолет забит их личными вещами и какими-то коробками, катушками кабеля и железными ящиками.

Наконец, пришел «Урал», привез всех и мы вылетели на судно. Снимал Амдерму с воздуха. Летели минут 15 – «Сомов» уже куда-то почесал. Сели, не успели еще разгрузиться – на вертолетку поднимается палубная команда во главе с боцманом, грузят в салон коробки с заморозкой… Короче, прошел слух, что: 1) военные сняли блокаду; 2) кэп решил обработать за день сразу три станции 3) идем мы к мысу Меншикова и 4) сроки прихода в Архангельск снова смещаются на конец ноября.

Успел пообедать около 12, Яша собирается вылетать на Белый нос. «ММ» вовсю порет воду. Перетащили часть коробок в Яшкину лабораторию, они загрузились и вертолет улетел. На берегу по левому берегу видны несколько строений, но это вроде бы не Белый нос. По ротации стоит «Югорский шар, разгрузка», но только нет сейчас станции с таким названием. Это раньше так станция Белый нос  называлась. Но Белый нос в ротации тоже есть.

Вертолета не было довольно долго. Поснимал как скатывают палубу, а то ходить невозможно стало – под ногами снежная каша, ноги скользят и разъезжаются. Видимо, вся система подачи забортной воды как-то связана, потому что из пожарного крана в блоке, где расположены лаборатории потекла вода, залила весь коридор. Пошел, сказал боцману, Петро пришел и с матюгом стал бороться с пожарным краном.

А меня пригласил на 50 граммов Петрович. Посидели, испили стопки по три. Снова заглядывал ПАХЧ: «Опять пьете?» А какое ему, собственно, дело-то? Ревность замучила? Или считает, что я Петровича спаиваю? Неприятно только, что ведь может нажужжать на ухо кэпу, оттуда, из разреженного воздуха кают-компании и верхних палуб мы, обитатели главной палубы, должно быть, кажемся сборищем пьяных ублюдков.

После полдника ушла вертушка на Вайгач, на ГМС имени Федорова на Болванском носу. Увезли двоих ребят из вновь прибывших. Идем на север вдоль восточных берегов Вайгача. Схлестнулся в настольный теннис с парнем из золотоискателей, которого взяли на борт на Большевике, зовут Андрей. Играет прилично, раз десять меня сделал, а я в ответ только пять. Пообещал нарезать ему диск с «Черными дырами», что и сделал (уже после ужина). А до ужина Ольга сказала, что меня призывает профессор насчет завтрашней высадки. Лечу на мыс Меншикова вместе с кэпом. Дал он мне указание, что снимать и как, да опять языками зацепились часа на полтора. У профессора большие планы на будущее.

После ужина турнир в настольный теннис. Те же исключая Яшку – он как-то хандрит, вместо него пришел Олег (вертолетчик). Играет очень прилично. Сегодня я продул Никите, ну и Олегу. Видимо, посиделки с Петровичем внесли свою лепту. После турнира, где каждый сошелся с каждым, играли еще пара на пару, все выиграли по разу и по разу проиграли.

Вечером: захожу в каюту, там Яша с Олегом, два эксперта, серьезно так обсуждают тему: «Девчонок привезли!» Я радостно засмеялся; «Третий месяц рейса!»  Прикончил продукт и вы…бнул за борт улики. Ольга угостила стаканом пива. Сидели, беседовали, она пыталась склонить меня к своей точке зрения относительно N, аргументы я выслушал, но согласился не со всем. В принципе, конфликт этот меня несколько напрягает. Договорить не удалось – пришел профессор, у него чего-то там выключилось в компе, и пропала папка с фотографиями, которые он отбирал. Боролись с этим злоключением около часа.

Поздний вечер: стоим на якоре. По правому борту в темноте – зажигается и гаснет яркий красный маяк. Точнее, зажигается ион примерно на секунду, а темнота длится секунд пять. В бинокль рассмотрел: огонь горит наверху маяка со резанной вершиной, а левее в темноте читается высокая конусовидная башня. Понятно. И мыс Меншикова, у меня фотография есть с прошлого года. А по левому борту, далеко, на пределе видимости (моей, зрение не 100 %) – зеленый проблескивающий огонек.

Перед сном пошел покурить. В соседней каюте дверь открыта, стоит над умывальником раздолбай Лёва и травит в раковину. Он уже часа два чего-то бубнил за переборкой, музыку гонял ну и так далее. Олег даже мне беруши предлагал. Я уже лег, когда Лёва к нам задолбился: «По пять капель?» Я отказался. «Тогда закурим?» Я: «Мы в каюте не курим. Яша некурящий». Ну, сплавил его, почитал еще Стругацких и отбился.

18 ноября.  Мыс Меншикова.

Координаты   N 70° 41,0'  E  57°43,0'

Температура Днем + 2°  Ночью – 1°

Волнение – 6

Ледовая обстановка  0

Сила ветра м/с 24

Облачность Л-6

Пройдено миль за сутки 56,6  всего 8440,9

Спал плохо. Встал к завтраку, от недосыпа подзнабливает. Чтобы не заснуть, занимался дневником. Выходил на палубу – резкий ветер, «Сомов» маневрирует, видимо – прячется от этого самого ветра.  Покачивает. Сначала горели звезды – Близнецы, Капелла и прочее, потом стало чуть светлее, ветер стал пожиже, но все еще очень свежий, звезды поутухли, зато горит чего-то очень яркое, невысоко над горизонтом, видимо Утренняя звезда, сиречь Венера. На вертолетке затишье. Сижу в каюте и жду известий о высадке. В курилке видел Глаголева: «Ветер 25 метров в секунду. Раньше обеда не полетим». Залег спать.

После обеда встречаю Олега: «Готовим вертолет к часу». Тут же объявление по трансляции: «В половине второго отбывающим на берег выйти на вертолетную площадку». Собрался и вышел. Пришел и Шумилкин с ружьем. Через некоторое время Глаголев, он только что говорил с капитаном по рации; «Рома, вам отбой». Я пожал плечами и ушел, а Шумилкин так сильно обиделся. В общем, я его понимаю.

По-моему, закончились наши высадки в этом году. Ну что ж, мы люди маленькие, нам сказали «Цить» – и мы улетели, а сказали «ша» – мы сидим. Тем не менее, пошел и «порадовал» профессора докладом. Тот побежал к капитану, и устроил ему разборку, да толку-то что? Вертолет улетел без нас. Еще новость, что принес на хвосте ПВБ: военные будут нас держать еще три дня как минимум. Профессор рад, а я так не очень.

Я немного поснимал с борта – вид мыса Меншикова, маяк и высокую башню геодезического знака. Кстати, в книжке «Огни и знаки Северного морского пути», изданной  в 2000 году, про маяк на мысе Меншикова сказано буквально следующее: «Бл. Дл. Пробл. 6 сек. Темн. Ч. Св. 2», что я перевел как Белый длиннопроблесковый, цикл 6 секунд, темнота 4, свет 6 секунд. Кстати, Никита где-то раскопал снимок экспедиции 1930 (?) года, где изображена поварня. Снимок фронтальный, общую форму постройки понять невозможно, но затес замков бревен характерный, как на нашем бревне с о. Беннета.

Залег спать, на полдник не ходил, встал около пяти. Взял у Никиты (счетовода) программу для загрузки векторных карт Geographical Information Systems (GIS) Quantum GIS (QGIS). Долго разбираться не стал, освою позднее, когда будет не в лом. До ужина писал для Боярского отчет по «видеофиксации объектов природного и культурного наследия Российской Арктики». Получилось три листа 12 кеглем (Ариал).  Для раздела в общем отчете МАКЭ хватит. После ужина отнес профессору, он поправил, и я отдал Никите.

Делать ничего не хочется. Никита звал в теннис играть, но у меня со вчерашнего турнира болит поясница. Да потом оказалось, что шарик они быстро прикончили. Потом Яша с Никитой пошли в карты резаться – тоже неохота. Ощутимо раскачивает, нагоняет сон. В курилке тусуются датые молодые полярники, громко орут, ощущение как в начале рейса, с ними долбоёб Лёва. Чувствую, сегодня за стенкой снова будет ор.

Вечером Яша мне вправил спину, и, хотя позвонки не затрещали, все-таки облегчение. И намазал финалгоном поясницу и шею слева. Лег я спать, немного почитал «Жука в муравейнике», хотел уж забыться в сне но, видимо, вспотел. И пошло жжение в намазанных местах, не сказать, чтобы очень уж сильное, но заснуть никак не удавалось. Поворочался и стал дальше читать, заснул часа в 4 утра.

19 ноября.  Карские ворота.

Координаты   N 70° 37,2'  E  58° 31,0'

Температура Днем – 1°  Ночью – 2°

Волнение – 5

Ледовая обстановка  0

Сила ветра м/с 14

Облачность П-6

Пройдено миль за сутки  108,6  всего 8549,5

Ночью и всю первую половину дня неплохо качало – баллов 5-6 по ощущениям. На ночь я даже убирал ноутбук в тумбочку. Встал к обеду с головою, словно бы набитою ватою. Сходил в столовую, вяло поковырял ложкой в блюдах, вернулся в опочивальню и хотел было продолжить сон-тренаж до самого полдника. Но вышел на борт освежиться – и решил поснимать шторм, тем более, что у меня в плане (который висит на стенке) такой пункт имеется.

Поснимал с борта, потом поднялся на пеленгаторный мостик и снимал оттуда. Несколько приличных кадров вроде бы вышло, особенно когда в правую скулу «Сомова» бьет волна и выбрызгивается белый фонтан. Приличный ветер, все сизое, «Сомов» прилично дрейфует. По JPS-определению, мы болтаемся в проливе Карские ворота. Ждем, когда будет открыт для плавания район учений. По слухам, это еще до послезавтра. Прилично замерз, вернулся в каюту и залег под спальник – до полдника.

На полднике никак не могу найти на столе ни одной чайной ложки. Что за чудеса? Пошел к окошку раздачи – чайных ложечек нет. Тупо стою, тут Света (она за столом для команды сидела) говорит: «Сахар уже в чайнике». Понятно: правдивыми оказались слухи, запасы сахара на судне подходят к концу. Хотел было снять кадр, как при качке люди шатаются от стенки к стенке по пути на ужин, примерился – но оказалось темновато, хорошего кадра не получится.

От полдника до ужина сидел в фотошопе, сделал для Ольги план полярки «Мыс Кигилях» на о. Большой Ляховский (вчера обещался помочь с отчетом), а также из новой фотографии «Сомова» во льдах (увидел на рабочем столе к Ольги и перекатал на флешку) слепил новый вариант эмблемы с медведем и пингвином. Я как раз прикладывал лапу медведя на плечо пингвина, когда позвали на ужин.

Доделал после ужина, взялся было приложить текст – но бросил: пора в баню. Яша с Никитой уже там. Заглянул как раз Никиту посмотреть – а мне Шумилкин рюмочку шила с Ломоносовским бальзамом поднес.  После ссоры с профессором (а он винит в невысадке на м. Меншикова именно ПВБ) у Николаича депрессия, с Никитой они уж дней пять не разговаривают. Махнул я рюмочку, поблагодарил и мыться пошел.

В парилке сегодня как-то сыро, духота, не поймешь, пот по тебе течет, или же конденсат. Яшка при выходе из парилки приложился к плафону лампы, приличный пузырь надулся. Я сделал 4 захода, обливался забортной водой, побрился, вышел физически и морально чистым.

Яша подогнал баклажку пива «Голд майн» (довольно-таки никакое пиво, но нам сейчас и уксус сладок), а Петрович принес две баклажки самодельного квасу. Пришел также Виталик, Петровичу пива налили, так что мне еле-еле удалось сохранить немного пива на донышке – для Ольги, ибо и она рассчитывала подключиться к процессу.  Отнес – и оставил у нее в каюте, самой не было.

Сходил, взял у Никиты «Таблицу учета метеорологических изменений 2010», это то самое, что он переписывает с вахтенного журнала. Взял сначала в бумаге, но оказалось, что есть у него и в электронном виде. Координаты, температуру, волнение моря, километраж – все это начал вносить в свой отчет, потратил часа два.

Поздно вечером пошел сказать Ольге насчет пива, что я заначил. Прихожу, а у ней Шумилкин сидит, пива баклажка 2,5 литра, уже на «ты» перешли. Ну и мне налили. В итоге просидели мы часов до двух ночи, пока пиво не кончилось, за разговором, иногда довольно громким – наутро узкоглазая Ольгина соседка Вика (у которой почти каждую ночь громкий сабантуйчик) предъявляла Ольге претензию.

20 ноября.  Вайгач. Губа Долгая.

Координаты   N  70º 38,0'    E  57º 40,4'

Температура Днем – 5°  Ночью – 7°

Волнение – кр. зыбь

Ледовая обстановка  0

Сила ветра м/с 14

Облачность П-6

Пройдено миль за сутки  122,7 всего 8672,2

Всю ночь и утром продолжали штормоваться. Видимо, поэтому спал как слон, объявления на завтрак просто не слышал, встал к обеду.  Выглянул на палубу – по левому борту островок, который я принял за остров Джексона в губе Долгой. Впоследствии оказалось, что это на самом деле не Джексон, а Большой Олений или остров Большой Вороний у северного побережья Вайгача. Вновь завалился спать. А когда проснулся – мы уже стояли в губе Долгой.

Снимать не стал – в воздухе висит туманная пелена, все краски мутные и разбеленные. Летал вертолет на п/ст «Болванский нос», а я занимался дневником – вставлял по датам данные из Никитиной таблицы.  После полдника пришел Андрей Денисов (золотоискатель с Большевика), принес фотографии, которые обещал показать. Смотрели до ужина, а потом продолжили.

Очень интересно – не местный колорит, когда все друг друга снимают на фоне чего-нибудь там, а сама технология добычи и  бытовые подробности. Заехали они в мае – летели через Москву, Красноярск до Хатанги. Потом вертушкой – Таймыр (озеро Таймыр?), мыс Челюскин – Солнечная (на южном берегу о. Большевик). Потом механизированная колона – Кировцы, бульдозеры, Уралы – пошла на северо-восток. Сто километров ехали четыре дня.

Поселок старателей находится на речке Студенке, которая впадает в один из фьордов, выходящих в пролив Шокальского. Поселок – это жилые строения, сделанные из двух морских контейнеров, обшитых снаружи утеплителем и досками, какие-то краны, техника, емкости для горючего и т.п.

Сам прииск (или, как они говорят, полигон) находится километрах в двух от поселка, на берегу реки. Вода пошла только в конце июня, именно с этого времени до начала/середины сентября идет пахота. Сначала по бортам речной долины срывают бульдозером слой пустой породы – до 10 метров. Правда, эта вахта работала не пустую породу, она уже была снята, а сам золотоносный слой.

Идут старатели по картам, которые составили геологи по материалам разведки. Геологи забуривают скважины и определяют золотоносность слоя. Бывают, к примеру, 25 граммовые, бывают пятиграммовые и т.д. Это значит, что на кубометр породы выход золота – 25 или, соответственно, пять граммов.  Маркером золотоносного слоя считается «кубик» – кристаллы пирита золотого цвета и кубической формы. Андрей рассказывал, что один мужик набрал целую банку этого пирита для аквариума, а потом сидел в кутузке в Красноярском аэропорту три дня – приборы показывают наличие драгметалла. Промышленными считаются вроде бы не менее чем пятиграммовые слои.

Технология: Бульдозер счищает снег и лед, а потом специальным сошником процарапывает и разрыхляет пласт щебня. Второй бульдозер, поменьше, стоит у воды и используется как насос.  Потом большой бульдозер сдвигает груду щебня и подает на «стол». Это такой длинный короб с дырчатым дном, под которым находится воронкообразный приемник. Груду породы размывают монитором. Крупные обломки вылетают через дальний конец стола, а мелочь в виде жижи стекает в воронку.

С ее дна отходит труба, по которой эта каша под напором воды поднимается вверх на устройство, которое называется колодой или шлюзом. По сути дела это наклонный лоток, по которому стекает вода с частицами золота. Камни отсекаются решетками, а золотой песок оседает на резиновых ковриках с мелкой ячеей. В конце смены коврики поднимают, скручивают в трубочку и смывают водой, песок собирается в сито, пакуется и отправляется в хранилище. Обработка и очистка производится уже на заводе.

Если это месторождение восьмиграммовое, а в сутки промывают до пятисот кубов, то в итоге это дает 4 кг, недурно. Андрей рассказал еще, что самородки выше 15 граммов имеют право получить имя собственное, но попадаются такие крайне редко.

На съемках видел каньон – в одном месте стенки долины сужаются, внизу, метрах в тридцати, течет бурная изумрудная вода. Это место носит название «Загадка». Очень красиво. И золото там есть, только взять его невозможно – монолитная скала.

Работают старатели в две смены по 12 часов, круглосуточно. В общем, серьезная работа. Андрей работал там сварщиком. Техника часто ломается, приходится варить. Покрышки тоже не выдерживают – лопаются, трескаются… Техника не выдерживает, а люди – так ничего, терпят и работают. На Большевике работают две артели, обе – не государственные, а частные, работают по подряду.

Медведи к ним на прииск почти не приходили, а вот на берегу, на Солнечной, они бродят, копаются в мусоре, жрут даже лук, консервы вскрывают зубами. Вот только французский паштет с коньяком им не по вкусу пришелся… Еще один интересный момент – на снимках я увидел деревянный лоток, практически аналогичный тому, что нашел в прошлом году Можаров. Андрей говорит, что такой лоток стоит 200 долларов.

Но хватит про прииск. Перед ужином заходил Олег Панченко. Говорит, старпом интересуется на предмет трубочного табака. Ну, я оглядел свои запасы и одну пачку отдал. И сказал, что, благодарность мне не помешает. А что? У меня остается 4 пачки табаку и две пачки сигарет на 10 вероятных дней. Олег ушел, и через некоторое время принес бутылку водки «Беленькая», 0,5. Ченч совершился.

Перед ужином объявление по трансляции: в пять утра перевести стрелки  судовых часов на час назад. Разница с домом уже всего час, это радует. И еще радует, что мы вроде двинулись, т.е учения кончились и можем спокойно двигаться на запад, к дому. Да еще завтра и связь обещают, на Варандее.

После ужина Андрей надыбал закуски, я позвал Ольгу с Никитой, заходил угостить Шумилкина (он отказался), налил и отнес рюман Олегу. Вот только Яша где-то тусовался, так что ему не осталось… Все было прекрасно, но, как и все прекрасное, быстро закончилось.  Вечером продолжал вносить сведения из вахтенного журнала в свой дневник. Очень потом все это пригодится, особенно координаты – когда буду прокладку делать в GoogleEarth.

Перед сном дочитал «Жука» и «Комментарии к пройденному», полистал «Мой Пушкин» Цветаевой – какая-то странная, я бы сказал – детская книга. Т.е. не для детей, а написанная маленькой девочкой.

21 ноября.  Баренцево море. Варандей.

Координаты   N  68º 54,0'    E  57º 50,3'

Температура Днем – 5°  Ночью – 5°

Волнение – лед

Ледовая обстановка  7

Сила ветра м/с 10

Облачность М-3

Пройдено миль за сутки  59,2  всего 8731,4

Странная все-таки шкала ледовой обстановки используется на «Сомове». Видимо, учитывает она только один показатель: отношение поверхности льда к зеркалу чистой воды. Вот, например, сегодня указано 7 баллов, но лед молодой, блинчатый, тонкий, «МихМих» режет его с легкостью, как половник застывший жир на поверхности остывшего супа.

Уже за завтраком всех облетела новость – есть связь. Вчера делались предположения:  МТС? Билайн? Мегафон? Съевши овсянку, сэр, вышед на палубу никаких черточек на дисплее телефона не обнаружил. Расстроился. Потом произвел эксперимент: выключил и включил, и появились черточки! Включил «роуминг налегке». Пошел в каюту, пристроился у иллюминатора и отбил СМС маме с папой и Тане. Подмывало позвонить, но я сдержался – в Москве 7 утра, воскресенье.

Яша, Олег Панченко, АКСовцы загрузились в вертолет и полетели в старый Варандей, на полярку. А я сел восстанавливать события последних трех дней – влом было садиться за дневник. Потом пришел Андрей, и мы перекатили видео с Большевика с трех оставшихся дисков. Всего перекатал 22 с половиной гигабайта. Надо будет потом почистить.

В 10 утра позвонил папа. В каюте не слышно, на палубе орет прилетевший вертолет. Но потом поутихло, я дозвонился, поговорил с отцом и с мамой, у них все слава Богу в порядке. Пытался дозвониться до Тани – телефон выключен. Забеспокоился, что уйдем – а я не поговорю… На палубе полно разговаривающих по мобилам пассажиров и членов экипажа.

У борта колышутся сероватые кругляши блинчатого льда, ветерок, промозгло. Туман, по левому порту расплывчатый силуэт какого-то судна, по носу – берег и огоньки на нем. Позднее туман несколько рассеялся, проглянул поселок чуть правее – старый Варандей, вышки с газовыми факелами в глубине суши, левее по берегу новый Варандей, аэропорт. Перед обедом прозвонилась Таня, дома сегодня и Антошка, все в порядке, я доволен и счастлив.

После обеда заходил ПВБ, предложил слетать со счетоводами или, как он выразился, с ветеринарами.  Я сходил к ним в каюту – они не против. Оделся, отнес съемник Шуманову – он собрался смонтировать ролик для руководства, схватил камеру и штатив и вышел на вертолетку. Пришел Макаров, дал добро на полет. Еще я спросил его, не полетим ли мы мимо платформы (нет, она, как выяснилось, в 25 километрах от берега), и договорился во время полета минуты на три сесть на место Константина Михайловича – поснимать пилотов за работой.

Вылетели. Снимал: «Сомов» из иллюминатора, Варандей (далековато), потом увидел и попытался снять платформу с каким-то судном далеко, под облаками, у самого горизонта. Видимо, получилось совсем дохло. Далее развлекался фотографированием разных видов льда. Вода грязноватая – видимо, неподалеку впадает какая-то река. Льды тоже неряшливые, мне они напоминают  то ли накрошенные шарики пенопласта в тазике с помоями, то ли пленку плесени в кружке с забытым чаем, то ли пленку на поверхности болота, разве что без пузырей…

Вертолет прошел на восток вдоль береговой линии, в 4 километрах, потом берег ушел вправо, а впереди показались низменные, покрытые снегом острова. Берега с небольшими обрывами, вокруг лед или мутная вода, редкие триангуляционные знаки на берегах, изредка какие-то бочки или предметы непонятной формы;  под нами проплывают клочья облаков. На горизонте – волнистые слои туч разного цвета, начиная от железной лазури и кончая сизоватым дымом от сигарет Дымок…

И снова я погружаюсь в мистическое состояние полета над Лемовским океаном; да и АБС добавили свою лепту. Мысли текут в каком-то специфическом направлении. Будущее – структура вероятностная. И прошлое – тоже вероятностная структура, нечто вроде дерева каталогов в компьютере. Настоящее, конечно, существует, но если рассмотреть всю совокупность ветвей прошлого и будущего, вероятность его появления в том виде, как оно, настоящее, существует, ничтожна и даже стремится к математическому нулю.

И вспомнилась мне какая-то давняя передача, точнее – фильм небольшой, где какая-то странноватая художница в очочках нарисовала такой странный мир, где небольшой домик летит сквозь время и  пространство, бесконечно падает в бесконечном тумане, или наоборот – это время и пространство сквозь этот домишко проносятся. А обитатели домика попивают чай у самовара, воспитывают детей, иногда скандалят, смотрят телевизор, играют в карты…

Из задумчивости меня вывел резкий вираж вертолета – на пляже у острого мыса большое грязное пятно, а в том грязном – меньшие по размеру, но более темные пятна.  Моржи. Вертолет описывает круг над лежбищем. Включаю камеру, отдраиваю иллюминатор, высовываюсь, снимаю. Тряска, нужное норовит выползти из кадра – крупность великовата.

Минут через пять, на другом острове – еще две лежки, голов по тридцать. Их вроде бы удалось снять с более приемлемым качеством. Еще кадр – маяк и несколько избушек на скалистом мысу… Летим далее, и снова однообразие, лишь изредка оно нарушается какими-то черными предметами антропогенного происхождения. Глаз сразу за них цепляется. И снова подступает гипнотическое состояние. И мысли такие же.  Наблюдаемое есть ровный фон, а жизнь – это бесформенное отклонение, грязная флюктуация на белом фоне неорганической природы. А человек, цивилизация – это более концентрированная флюктуация, отклонение даже на фоне органической жизни…

Постучался в кабину, и был запущен на место бортмеханика. Минут пять снимал обоих пилотов, детали: рукоятку управления, лед сквозь остекление кабины, приборы, ноги пилотов в стременах педалей управления. Поблагодарил и вышел в салон.

Слева по борту появляются строения Варандея – газгольдеры, факелы, какой-то завод, жилые дома, потом аэродром с самолетиком и ограниченной огнями вертолетной площадкой, потом поселок. Вертолет ушел наискось в море, виден «Сомов», заходим по широкому кругу и садимся. Лёша и Олег прицепляют и закручивают цепи палубного крепления. Полет окончен.

Сходили на полдник. Потом поснимал судно слева на траверзе, огоньки Варандея, большую желтую абсолютно круглую Луну в облаках. «Сомов» все еще стоит. Позвонил Кияну и Серене, отправил несколько СМС. В общем, днем я доволен.

До и после ужина восстанавливал дневник, переписывал видео на компьютер, переформатировал – занимался рутиной. Закончил почти в 23 по судовому времени. Завтра по графику у нас Константиновский, километров 60, раньше утра вертолет не полетит, а идти дотуда несколько часов. Так что стоянка здесь, где берет мобильник, есть безусловное благо. Ходят слухи о том, что «Сомов» будут торжественно встречать в Архангельске, и что встанет он не на Бакарице, а на Красной Кузнице, в Соломбале. Рановато пока об этом думать. Меня больше заботит, что сигарет у меня осталась последняя пачка.

Вечером вышел на палубу – посмотреть на уходящие огни Варандея, покурить, проверить баланс на телефоне. Луна, облака, серебряные сверху и темно-сизые снизу, лунный свет отражается на блинчиках льда, а когда луна полностью показывается из туч – все озаряется серебряным светом. «Лунный свет на тысячу ли». Огни Варандея за кормой.

Баланс 31 доллар. Выкурил трубочку и пошел. Звонок – Антошка звонит. С КПП – дежурит. Вообще-то он по делу звонил. Телефон хочет к Новому году, дорогой, а мама отказывает. Но мне все равно было приятно поговорить с ним.

Закончил вносить данные вахтенного журнала по 18 ноября (все что есть) в дневник. Сейчас покурю и лягу спать..

22 ноября.  Баренцево море. Константиновский.

Координаты   N  69º01,5'    E  55º 35,8'

Температура Днем – 5°  Ночью – 4°

Волнение – лед

Ледовая обстановка  0

Сила ветра м/с 4

Облачность П-7

Пройдено миль за сутки  120,6  всего  8852,0

День сурка. Спал как из пушки, хотя лег вчера не поздно – в районе полуночи. Объявления на завтрак не слышал, разбудило только объявление на обед. После обеда вознамерился продолжать, но столкнулся в коридоре с Борей-счетоводом, он сказал, что на льдинах, которые окружают судно, полно моржей; их, конечно, поразогнало вертолетом, но некоторые выползают на льдины довольно близко.

Нехотя собрался, выполз на палубу. Берега практически не видно. Вначале виднелся вдалеке какой-то маяк, но потом я его потерял. Дымка, лазурные облака с розовыми пятнами – отблесками солнца, которое кутается в дымку. Вокруг судна блинчатый лед, легкий ветерок. Поднялся на пеленгаторный мостик. Увидел на льду сначала одну, потом три, потом еще пару жирных черных запятых. Это моржи всползают на льдины, переливаются, как опарыши, устраиваются поудобнее. По мостику ходит счетовод Никита и трещит объективом со скоростью пулемета. Сканирует для дальнейшего подсчета.

Съемки. Поставил функцию «конверсионный телеобъектив», но толку мало. Во всяком случае, на ЖК-экранчике камеры я разницы не заметил. Крупность та же, что и при выключенной функции. Конечно, видно, как они шевелятся, какие-то у них там между собой моржовые взаимоотношения, иерархия, мол, кто раньше на льдину залез – тот хозяин, а остальные типа культурно испрашивают разрешения полежать. Пробовал приставить к камере Никитин бинокль с широким окуляром (в режиме «телемакро») – получается не пойми что.

Пришел Боря, они с Никитой что-то свое профессиональное обсуждали, я прислушался – Так Никита насчитал 136 моржей, а Боря одним меньше. Я было не поверил, но взял у Никиты бинокль, поводил по горизонту – да, их очень много, явно больше сотни. Не совсем понимаю, как они сращивают снимки и как считают, как не посчитать, к примеру, одного и того же моржа дважды.  Пошел на вертолетку, поснимал еще.

Пошел перегонять видео в каюту. Съемок набралось более 20 часов, предварительный процесс (определение еще не согнанных на съемник файлов) занимает теперь более часа. Они начали перегоняться как раз к полднику.  Перед самым полдником прилетел вертолет с полярки. Прилетел Яша, говорит, что берег далеко, лету минут двадцать с лишним. Забросили туда продукты и топливо. Я думал, что снова понесут туда на подвеске пакеты горбыля, но «Сомов» тут же поднял якоря и двинулся дальше. Стало быть, это для завтрашней станции. Яша говорит, что капитан озвучил срок прибытия: через 10 суток. Стало быть, второго или третьего.

До ужина сидел у меня Боря – счетовод, я переписывал ему видео с моржами, а потом и все съемки с ними перекатил. А Боря мне – фотографии с рейса, разные люди и сценки. Животных они с Никитой пока не дают переписывать – это работа, претензий у меня нет. Потом смотрели его фото по Дальнему Востоку, где они метили белух, фото с самолета. У него неплохо получается, с композицией и чувством кадра все в порядке. Ну и плюс аппаратура хорошая.

Вечером заходил профессор: мы с Ольгой завтра высаживаемся вторым рейсом. Потом пошел «порадовать» этим сообщением Шумилкина с Никитой. Шумилкин, видимо, огрызнулся, профессор злобно сказал, что «он последний раз идет, а то как Чумаченко стал». Мы с Ольгой оставили без комментариев. Да, конец рейса, паучки уже ползают, да и змеи тоже. Я сам нахожусь в некотором раздражении: не хватает личного пространства, где бы можно ото всех закрыться на время. Яша прекрасный сосед, и я, надеюсь, тоже неудобств ему не слишком много создаю, но правда, хочется ото всех закрыться, как дома.

Вечером докопался до Петровича: сколько килограммов соли съели экипаж и экспедиция за время рейса? Тот сказал: два килограмма в сутки на сто человек. Я посчитал – 160 кг. 10 пудов соли вместе съели. Петрович подумал еще и понизил число до 120 килограммов. Но тоже немало.

Приятная новость. Заходит Лёва: «Джинсы какие были? «Красная звезда?» Я/ чего-то не понял, какая еще звезда. – «А вот здесь оторвано?» Да, говорю, здесь оторвано. – «Они в прачечной на веревке висят». Поспешил я, и точно, висят, родные мои! И на лейбле написано Redstar. Видать, кто-то со своими шмотками прихватил, а теперь вот обнаружил и тихонько вывесил. Теперь бы еще ножичек найти…

Завтра рано вставать, но я чего-то тупо засел в пространстве «Халф-Лайфа» и пробыл там часов до двух – половины третьего, да еще и почитал с полчасика.

23 ноября.  Баренцево море. Ходовариха.

Координаты   N  68°58,6'     E  53° 43,6'

Температура Днем – 4°  Ночью – 5°

Волнение – зыбь

Ледовая обстановка – 0  

Сила ветра м/с – м/в  (?)

Облачность  С-1

Пройдено миль за сутки   93,7   всего   8945,7

Встал к завтраку. Хотя вставать совсем не хотелось. Пошел собираться, достал теплые штаны, куртку, подготовил камеру со штативом, выглянул на палубу. Вся палуба в снегу. Первый вылет в 9.30. Мы должны лететь вторым.

Затем, когда все перетирали новости в курилке – заходит Сергей Николаевич Черепкин, пилот-инструктор, Глаголеву: «Так и так, мол, заповедник, вылет запрещают». Тут же по трансляции «Начальнику экспедиции позвонить на мостик». Глаголев убежал. Потом появляется: «Вылет на «товьсь», не раньше чем через час после назначенного».

Пошли в каюту и залегли: Яша на диванчике, а я разделся и лег в койку. Проснулся от трансляции: «Вылетающим на берег выйти на вертолетную площадку». Яша вскочил, оделся и ушел. Я тоже нехотя облачился, выполз вместе с Ольгой на палубу. Грузовая бригада поднимала на вертолетку пакеты досок – горбыля. Печку им топить, что ли? А куда он еще годен? Тем не менее Макаров зацеплял все новые пакеты и уносил на подвеске на полярку. Берег здесь недалеко, виден маяк и маленькие домики.

Объявили обед, мы быстренько смотались поесть и снова вышли к вертолетной площадке. Погода совсем испортилась, в снежном заряде не стало видно берега, на мачтах зажглись огни. В снежной мути послышался шум  вертолета, Макаров описал круг, посадил машину и отправился обедать, прилетел капитан с каким-то ящичком; Яшка приехал со станции в виде Карлсона – с какой-то вертушкой или флюгером, и с каким-то железным прибором. Мы терпеливо ждали, а палубная команда тем временем загружала в салон коробки с продуктами.

Пришел Макаров. На мой вопрос, пройдем ли мы по весу, посмотрел исподлобья и ответил нет. Обещал взять третьим рейсом. Погода несколько развиднелась. Я в озлоблении хотел уйти в каюту и залечь спать – зачем это надобно, с утра ноги бестолку топтать – но тут прилетел Макаров. Я встал в цепочку загружать продукты. Макаров скомандовал садиться – и мы полетели.

Станция, как говорят все, ужасная, все (во главе с Глаголевым) талдычат, что снимать там нечего, только это уж мое дело все-таки – снимать, я сам как-нибудь разберусь. Высадились, выкинули коробки и Макаров пошел на судно. Времени у нас минут 15: он принесет две сетки с бочками, а одну – с пустыми газовыми баллонами – заберет.

До станции не дошел – снимал маяк и станционные постройки в метели, работу команды (разгрузка бочек из сетки), передвижение полярников на снегоходе с санями – они возили продукты. Мало, конечно, но кадры удачные, с метелью-то и снежным вихрем от вертолета. Макаров забрал на месте, где бочки разгружали сетку с  баллонами и пустой сеткой, отлетел к посадочной площадке и сел; все бросились в салон.

На обратном пути снимал груз на подвеске сквозь донный люк, и как подвеску встречают и отцепляют на вертолетной площадке – удачные кадры, тем более что они значились в моем плане съемок, которые для памяти висят у меня в каюте на стенке. И еще Вениаминыча в форточке кабины, который произносит (по моей просьбе): «Я люблю работать под Вагнера». Это для клипа.

«Сомов» сразу же выбрал якорь и двинулся на следующую точку – это  станция и (как говорит Боярский) ненецкий поселок на южном берегу острова Колгуев. В поселке вроде бы есть магазин. И, может статься, олени будут. Завтра с утра Боярский обещает высадку в составе 4 человек (исключая Шумилкина). Времени у нас будет достаточно, потому что вертолет уйдет на станцию на север Колгуева, а это далеко и, следовательно – долго.

До (и частично после) полдника переписывал сегодняшние съемки. Параллельно восстанавливал дневник – записи за вчера и сегодня. Очень все-таки долго перегоняется, точнее – готовится к перегону видео, скорее всего – не надо бы такой объем видео оставлять на жестком диске камеры. Либо файлов многовато – я ведь пишу не большими ломтями, а отдельными планами секунд по 15, если это, конечно, не интервью. И плюс – на перегоне сильно расходуется аккумулятор. Еще вчера заряжал камеру, сегодня опять зарядка 50 %. Кстати, нашел в меню пункт «Цифровой зумм». Надо будет попробовать. И какой-нибудь кадр придумать и снять в режиме «макро».

После ужина играл в настольный теннис с Андреем (золотоискателем), а потом пришел его коллега и тоже подключился. Сегодня моя результативность лучше, по очкам я Андрея обошел, думаю, мог бы и с Олегом сегодня потягаться.  Еще до ужина стало ощутимо покачивать, в трюме это почему-то чувствуется сильнее чем на главной палубе. Стол шатается, игроки сплясывают замысловатые па – забавно.

Вечером ходил на корму – прогуляться. Наблюдал, как солидные гребни вспухают у борта, угрожают и запугивают, но потом скисают и сходят на нет – судно идет примерно с той же скоростью. К 23-м качка практически утихла, а около нуля корпус «Сомова» характерно затрясся: реверс. Стало быть, пришли на место.

24 ноября.  Остров Колгуев. Бугрино.

Координаты   N   68°44,0'     E   49°37,6'

Температура Днем – 6°  Ночью – 5°

Волнение – кр. зыбь

Ледовая обстановка – 0  

Сила ветра м/с  10

Облачность П-6

Пройдено миль за сутки  2,5  всего  8948,2

Подъем 7.25, к завтраку. Встал со скрипом, выспаться толком не удалось. Первый борт на берег в 9.30 Заходила Боярская, сказала выйти к вертолетке в 9.45. Дилемма – лечь до девяти или не надо? Решил: час, ни то, ни сё, не стал ложиться. Пошлялся по коридорам, выглянул на палубу. В темноте горит цепочка огоньков у горизонта – поселок Бугрино на южном побережье острова Колгуев.

Памятуя вчерашний опыт, надел вторую куртку (вчера ветер легко продувал одну куртку), и правильно – сегодня холодно и ветрено. Вылетели в районе 10, даже чуть позднее. Лету минут пять. И вот уже берег, отдельно стоящий дом с огороженным загоном – Боярский говорит, что для оленей.  Потом – поселок из нескольких десятков домов, профессор показывает магазин. Сели.

МАКЭ двинулась на полярку, а я задержался – снимал: виды поселка, крест, луну с крестом и с вертушкой на метеоплощадке, снегоход, на котором перевозили на станцию продукты. Небольшая лощина, мост, с другой стороны синий магазин. Пошла целая ватага – Глаголев, ПАХЧ, Яша… Но магазин закрыт, за продавщицей надо идти.

Я пошел снимать, как грузят продовольствие в Буран с двумя нартами. Поселок производит довольно приятное, жилое впечатление. Несколько новых ярких домов из рифленого железа, старый поселок тоже не угнетает. Большинство жителей приземистые, с монголоидными лицами ненцы, одеты прилично, некоторые толкают перед собой довольно большие санки с ручкой как у коляски. Боярский купил для меня 5 пачек сигарет «Арктика», за что я ему крайне благодарен, уже три дня растягиваю последнюю пачку «Союз-Аполлона», а трубку постоянно садить утомительно.

Не знаю, что там Никита выпишет из вахтенного журнала относительно дневной температуры, но руки (снимаю снимая перчатку) сигнализируют мороз не менее 15 градусов. То же сообщают ноги в неутепленных ботинках. И, наконец, камера замерзает и отказывается работать в подобных условиях. А жаль – я увидел еще пару кадров. Яшка считает что мороз меньше – около 10, но большая влажность и ветер. Посмотрим, однако.

Вылетаем на судно, успеваем даже сходить на обед. По-видимому, эта высадка у нас последняя. Т.е. никто об этом не говорил, но ощущение есть. После обеда я полез в койку, согрелся под спальником и отошел в мир грез. Пребывал там до 17 по судовому времени, меня на полдник будили, но не поддался я. А греза у меня такая была: я уже дома, вернее – у мамы с папой, и мать мне говорит, что подарок меня ждет. Смотрю – бутыль литров на тридцать, а в ней (я откуда-то это знаю) чистейший самогон, и в нем сахар (почему-то) не до конца растворился. И вот, вместо того, чтобы приступить к дегустации, я начинаю суетливо всё это переливать в баночки и канистрочки и рассовывать в разные ящички и загашники. Да еще думаю: «Нет, сюда нельзя, здесь найдут»… Эх, дать бы старику Фрейду такой сон, вот бедолага помучался бы!

Голова после сна тяжелая, как будто набита свалявшейся ватой. В 17 пошел менять белье. На полдник почему-то давали, хоть сегодня и не воскресенье, плюшки, пирог с брусничным джемом и какой-то треугольный пирожок, судя по запаху с чем-то сладким. Посидел у Шумилкина, заточил все это с чаем. Шумилкин затеял уже укладываться. Я сдал ему ракетницу и оставшиеся ракеты.

Сегодня решил не работать, завтра хочу взять у Никиты комп и помонтировать в Pinnacle, а свой ноутбук отдам ему. За ужином Никита в некотором обалдении говорит, что отчет, в который они с Ольгой дней десять вставляли фото, накрылся медным тазом. Ворд закрылся как-то нештатно, и документ больше не открывается… Правда, потом они все-таки открыли. Но я, напуганный, снова установил антивирус и поставил сканировать все диски.

Приходил Боярский, приносил лоцию Баренцева моря, я переснял на фото пару листов. Дело в том, что вчера Яша (в присутствии ПВБ) безапелляционно заявил, что маяк на Ходоварихе, который я снимал, совершенно черный, тогда как на моем фото видна белая вертикальная полоса. Говорит, что подходил к маяку вплотную. А белая полоса – это, дескать, снег.

В лоции написано следующее:

 

1465   L7234

ХОДОВАРИХА 68 55.9 N  

53 46.0 E  

Бл Пр (2) 30 с пр 1.2 тм 5.8 пр 1.2 тм 21.8  15М

 

Восьмигранная башня с красным фонарным сооружением, окрашенная белыми и черными Вертикальными полосами

Авт.

РМк

См. рисунок

 

Дождался, когда Яшка в каюту вернется, подговорил МАКЭшников, пришли в мою каюту, устроили консилиум. Я произнес речь, что обнаружен уникальный случай в истории медицины. До сих пор были известны лишь случаи цветного дальтонизма. А теперь – новое слово в науке: черно-белый дальтонизм. Тут Яша сообразил, к чему весь сыр-бор. МАКЭшники довольны.

Вечером заходил Петрович, хочет, чтобы я ему видео на диски записал. Я показал ему, что у меня есть, договорился скинуть красивые съемки и подробно Петровича на камбузе. Поздний отбой в половине третьего.

25 ноября.  Баренцево море. Сенгейский.

Координаты   N   68°29,0'    E  50°23,7'

Температура Днем – 8°  Ночью – 5°

Волнение – лед

Ледовая обстановка – 2

Сила ветра м/с – 2   

Облачность П-7

Пройдено миль за сутки 104,3   всего 9052,5

Вчера после обеда вертолет летал на север о. Колгуев, привезли оттуда механика Серегу Сливкина (который в начале рейса наезжал на профессора и говорил ему, что вы, мол, херней занимаетесь), еще какого-то мужика и вроде бы девушка какая-то прилетела. Ночью «Сомов» снялся с якоря и к утру пришел к материковой станции Сенгейский. К десяти рассвело и на берег улетел вертолет. Яша полетел на станцию. А я встал к обеду. Когда я сидел за столом, в столовую команды стремительным домкратом ворвался профессор: «Сейчас счетоводы полетят. Полетишь с ними?»

Доел, зашел к Никите с Борей, они не против моего присутствия на борту. Оделся, взял камеру и вышел на вертолетку.  Погода сегодня неплохая, небольшой морозец, правда – видимость не очень – туман и дымка, но сквозь него просвечивает солнце. Полетели вдоль берега на восток, километрах в трех от берега. Через полчаса ушли вправо – в залив или устье реки. На правом ее берегу небольшой поселок в десяток домиков. Полетали вдоль извилистых проток, вернулись, и пошли вдоль берега на запад: дальше на восток граница заповедника, военные не дают добро на полеты (спрашивается: что за заповедник такой странный?)  

Животных не видно, правда, в одном месте вертолет сделал петлю, видимо – по команде Никиты (через гарнитуру), он мне что-то проорал, я разобрал только «Снимай!» Прилип к иллюминатору правого борта, но ничего не увидел, только сало и блинчатый лед на поверхности воды. Никита потом сказал, что была белуха, но пилоты ее не видели. Вдоль берега изредка попадаются отдельные домики. Снял поселок в устье реки, станцию, красивое золотое отражение солнца на  ряби мелкой волны в полыньях. Если в Арктике есть солнце – его свет отражается от белых поверхностей миллионами нежнейших оттенков теплого цвета, туманы все это дело отфильтровывают, эффекты потрясающие. Жалко, я не могу добиться, чтобы камера передавала цвет точно.

После прилета решил немножко полежать. Полежал на коечке, не раздеваясь, и в сон провалился, после холода-то. После полдника заходил моторист, вроде бы Володя, которого я снимал в ЦПУ.  Я ему скинул видео. Заметил, что здесь, на борту они интересуются только внутренним миром корабля. Полярки, острова, пейзажи и прочее, которое буквально здесь, под боком – им безразлично. Так что сбросил ему папку «Сомов», папку «Корабли» и чуть-чуть острова Врангеля (овцебыки и индеец Гриша) – это, так сказать, для экзотики. Посмотрели его клип 2008 года, и у меня родилось музыкальное решение для своего клипа про команду.

После ужина обменялся машинами с Никитой, переписал у Шумилкина «Полет Валькирий», включил Pinnacle. И тут же столкнулся с проблемой: файл MP-3 с валькириями в программе не читается. Остальные плейеры его воспроизводят, а Pinnacle отказывается. Промучился часа три, пытался переконвертировать – все мертвому припарки. Я просто озверел.

Да еще каждые пять минут народ заходит: то покурить, то треногу отремонтировать, то файл у Никиты не сохраняется на моем ноутбуке, ну и так далее.  Разобрали с Шумилкиным этот самый зло…бучий узел на треноге, который сломался, Шумилкин договорился с Федорычем, что он наведет эпоксидки, чтобы заклеить трещину и укрепить гнезда для шурупов. Около нуля зашел к Шуманову со своей музыкальной проблемой, но тот уже спать собрался, договорились на завтра.

Пришел в каюту, хотел было залечь, но неизрасходованный запас злости лечь не дал и усадил меня за ноутбук. Взял я клип моториста Вовы, загрузил в Pinnacleклип моториста Вовы, программа разбила его на сцены; Я вычленил из всего кадры, где проложена музыкальная дорожка с композицией группы DeepPurple«Smokeonthewater», остальное удалил, объединил сцены, видео убил, и на оставшуюся музыку стал выкладывать видео – клип про команду.

Начал с кадра, где пар над водой поднимается, потом шлюпочная тревога, машинное отделение, вид с кормы, форштевень, льды, ледокол, рубка, ледокольная проводка и так далее. Музыки не хватило, сдублировал и срастил. Клип получается динамичный, брутальный, самцовый. Я здорово завелся, но время уже подперло к четырем утра. Лёг, поворочался и в конце концов заснул.

26 ноября.  Баренцево море. Индига.

Координаты   N  67°42,9'    E  48°28,2'

Температура Днем – 15°  Ночью – 16°

Волнение – лед

Ледовая обстановка – 6  

Сила ветра м/с – 5

Облачность П-5

Пройдено миль за сутки   42,1   всего 9094,6

Ночью «Сомов» перешел к береговой станции Индига. Началась разгрузка, улетел вертолет, с ним отбыл на берег Яша. Наконец-то добрались до места назначения снегоходы, которые стояли на корме под вертолеткой по правому борту. Почти кругосветное путешествие они совершили – до острова Врангеля и обратно, а по прямой до Архангельска – километров 600. Индига. Странное название, непонятно, откуда взялось в этих краях. Воображаемому взору рисуется что-то такое ярко синее, в ультрамарин.

Впрочем, ничего-то я не видел, ни воображаемым, ни реальным взором, ибо спал без задних ног до самого обеда. Яша потом рассказывал, как утром зажигал по трансляции старпом. Что, де, объявляется банно-хозяйственный день, надобно прибраться в каютах, а то к дому приближаемся, надо навести лоск и соответствовать гордому званию орденоносного авианесущего флагмана, как говорится, не плюй в колодец – ведро вылетит. Оставившие каюту в замусоренном состоянии будут заноситься в блэк-список ну и т.д. и т.п. Встал со скрипом, доплелся до столовой в сомнамбулическом состоянии.

Но потом ожил, засел за клип, пошло споро. Сегодня снова вылетают животноводы, но я уже сел в монтаж. Заходил профессор: «На палубе все в инее!»  Оделся, пошел на палубу, поснимал – красиво, тем более солнышко светит. Морозно, но не холодно, только правая рука дубеет. И камера начинает подглючивать – на ЖК-экране всякое движение оставляет инверсионный след. Или, скорее, как в «Марсианских хрониках» или в «Малыше» у Стругацких – бежит марсианин (или Малыш), и оставляет за собой ряд призрачных картинок… Замерз и пошел клеить видео.

До полдника переделал ледокольную часть, присобачил скатывание палубы, СБшку с Михалычем, начал выкладывать грузовые работы на баке и корме. Заходил Шуманов, пытались решить проблему с валькириями – у него-то открывается, а у меня нет. Решили, что не хватает оперативки. Несколько раз стремительным домкратом врывался профессор: с сообщениями о том, что на Моржовец будем заходить, так что приход перемещается на пятое, потом принес диски, где у него есть Вагнер ну и т.д. Кстати, Вагнер скачался, валькирии есть, и Pinnacle их видит! Будет клип про вертолетчиков.

В курилке придумал мульку: МАКЭшники (Ольга с Никитой и в частности я) – это куклы из балаганчика, они горбят спину, пишут отчет, чертят планы полярок, снимают, монтируют, а профессор – это Карабас Барабас, он ходит и щелкает кнутом, а потом, довольный, уходит  к себе в каюту, достает тромбон, ходит по каюте и дует в него со словами: «Это просто праздник какой-то!» Глаголев в курилке сказал, что мороз сегодня – 27. Сомнительно.

После полдника доклеил клип и выгнал в формате MPEG 2, пригласил нескольких зрителей, вроде всем понравилось. Добавил к тому что было подъем на вертолетку «Трэкола» и уборку канатов. В конце несколько потерял динамику, но в целом доволен. У нас сидел Сливкин, Яша ему фотографии показывал с рейса.

После ужина Яша меня постриг, потом была крайняя на борту (надеюсь) баня. После Яша выставил крайнюю баклажку пива, а потом я отбыл в апартаменты № 65 к Шуманову. Кроме меня приглашен Шумилкин, была бутылка водки, баклажка пива и всяческие закуски, как-то: жареная картошка, рыба соленая, сыр, отбивные. Показал свой клип, Шуманов – свои немонтированные видеоролики, подкладывали музыку отечественного кино. Было весело, всякий легкий трёп был, вот только водка, как ни растягивали, в конце концов закончилась. Лег спать в районе двух ночи.

27 ноября.  Баренцево море. Микулкин.

Координаты   N  67°46,9'     E  46°39,7'

Температура Днем – 6°  Ночью – 7°

Волнение – 3

Ледовая обстановка – 0   

Сила ветра м/с – 10   

Облачность С-1

Пройдено миль за сутки  77,8  всего 9172,4

Следующая после Индиги станция – Микулкин.   После завтрака  улетел Яша, Олег Панченко, еще кто-то, вроде полярники на смену, а я вздремнул до самого обеда. После обеда на берег повезли Сливкина – видимо, дизель у них барахлит. После сел восстанавливать дневник за два дня, перекачал не сброшенное видео с камеры, переформатировал в mpeg. Клеить следующий клип пока не могу: вчера после ужина снова махнулись с Никитой ноутбуками, точнее будет сказать –обратно махнулись. А он сегодня чего-то пишет и фото вставляет на своей машине, обещал дать после полдника или несколько позднее.

Олег (вертолетчик) в курилке: «Вроде зоофилы летать собираются». Да, никого не миновали зоркое око и острый язык корабельной общественности, но счетоводы на особом счету. Тут и счетоводы, и животноводы, и ветеринары, а теперь и зоофилы J … Прилетел Олег Панченко, говорит, что на станции полная жопа, им обои привезли, а впору дом сносить и новый строить… Яша остался, как сказал Олег, рыбу ловить…

Счетоводы так и не полетели сегодня, около полдника «Сомов» поднял якоря и пошел на Канин нос. Я даже как то забеспокоился, что Яша со Сливкиным там остались. Но Олег мне объяснил, что на станции вышел из строя дизель, Сливкин его ремонтирует, а Яша за компанию остался. Завтра после выгрузки полетят счетоводы, на обратном пути их захватят.

Время до ужина провел с пользой – навел порядок в каюте, вымыл пол, вытряс половики, причем тот, что у нас на манер ковра лежал – скатал и засунул подальше. Надоел страшно. Почистил раковину, постирал в тазике термобелье, а остальное – в прачечную отнес. Даже высушить успел до ужина. Разложил все вертолетные съемки по папкам: «пилоты», «авиаперсонал», «взлет», «посадка», «подвеска», «запуск» и т.д. – чтобы удобнее было искать в монтаже.

После ужина взял у Никиты ноутбук, отдал свой, и засел за монтаж. Музыка Р. Вагнер «Полет валькирий», вначале на вертолетке, в кабине, высовывается Макаров, произносит фразу, заводится, вступает музыка, взлет ну и так далее. В идеальном, мысленном варианте все было просто. А реальный монтаж пошел туго. Не хватает некоторых переходов. Я пришел к выводу, что необходимы и постановочные кадры, а не только реальная реальность. Колупался до четырех утра, выпил массу чашек кофе и, наконец, рухнул спать крайне недовольный.

28 ноября.  Баренцево море. Канин нос. Белое море.

Координаты   N   68° 41,7'    E  43°44,9'

Температура Днем –7°  Ночью –5°

Волнение – 3

Ледовая обстановка – 0 

Сила ветра м/с –  11

Облачность П-6

Пройдено миль за сутки 159,0   всего 9331,4

Утром «Сомов» пришел на станцию «Канин нос» (она расположена с восточной стороны мыса, в Баренцевом море). Со светом начал летать вертолет, пошла разгрузка – обычная процедура. Но я ничего не видел – спал до обеда. Да и к обеду встал совершенно одуревший. Голова квадратная, щиплет глаза, из носу течет. Но потом несколько разгулялся.

Еще в столовой и затем в курилке задвинул предложение согласно старинному морскому обычаю разделить Яшкины шмотки. Все равно он, дескать, на лыжах в Архангельск вместе со Сливкиным пойдет. А это километров шестьсот. Мне ноутбук, Никите чучело нерпы ну и так далее. Олег Панченко: «Не будем делить. Это все наше (УГМС)» Я: «То, что в лаборатории – так и быть, забирайте. А касаемо каюты – этот ваш УГМС не пройдет»…

Засел за монтаж, но начал не с содержания, а с формы. Дело в том, что я сбил настройки, и второй клип в отличие от первого разворачивается на весь экран, без черного каше сверху и снизу. Долго пытался настроить формат HD, тыркался и так, и этак, потом нашел в меню  пункт «формат проекта» и выбрал настройку формата «по первому добавленному клипу». Далее удалил музыкальную дорожку из проекта «Вертолет», выгнал в формат MPEG -2, затем выложил на линейку первый кадр проекта «Команда». Загрузил клип «Вертолет», программа разбила его на сцены, и я спокойно выложил их следом за первым планом, уже в нужном формате. Осталось только убить первый план и подложить музыкальную дорожку.

Формальная деятельность поставила голову на место, и я засел собственно за монтаж. Переделал готовую часть – поменял местами несколько планов, что-то вставил, где-то укоротил, а кое-где нарастил, посмотрел – заиграло. Довольный, сел продолжать. Сдублировал, подкоротил и нарастил сложением музыку – старина Рихард, вероятно, в гробу перевернулся от такой наглости… Очень мне понравился кадр, где крышка трюма выступает ударным музыкальным инструментом (потом из трюма достают бочки, и вертолет их уносит).

За монтажом так не разу и не вылез на палубу. А там закончилась выгрузка, улетели счетоводы, «Сомов» поднял якорь и куда-то двинулся. Яша прилетел за час до полдника, усталый, сразу завалился на койку. Даже на шутку о разделе его имущества не обиделся.  Успел даже на Канином носу поработать.

С полдника до ужина монтировал клип. Не успел чуть-чуть, последние несколько планов. Утомился с музыкальной дорожкой работать – она все время съезжает, а там переходы, которые очень тяжело делать. Выгнал, записал на флешку, отнес Макарову на просмотр. Тот вроде бы остался доволен. Показывал Шуманову, Никите, Ольге, Боярскому, Шумилкину.

Приход вроде бы третьего. Если успею – за два дня хочу смонтировать еще 5 клипов: камбуз («У самовара я и моя Маша»); виды («Windofchanges»), строителей («Остров невезения»); профессора с собакой и Глаголева с котом («В мире животных») и, наконец, острова Беннета и Геркулес («Призрачно все»)… Потом собрать фильм, вставить титры, сделать заставку – эмблему, а там еще надпись ваять надо… И в среду показать в столовой команды. Не знаю, хватит ли времени. А ведь еще кое-что по съемкам нужно… Кстати, завтра договорился снять капитана в штурманской, и вставить эти кадры в клип про команду, а то что за судно без капитана…

 

29 ноября.  Белое море. Остров Моржовец.

Координаты   N  66° 43,6'     E  41°57,1'

Температура Днем –5°  Ночью –5°

Волнение – 5

Ледовая обстановка – 0 

Сила ветра м/с –  15

Облачность П-6

Пройдено миль за сутки  108,9  всего 9440,3

Вчера хотел лечь пораньше, но зацепился языками с Филипычем и лег только в три, поэтому продрых до самого обеда.  А между тем «Сомов» еще затемно встал на якорь у острова Моржовец, со светом полетел вертолет, что-то выгружали, но что – неведомо. Яшку тоже не высаживали – не хватило места в вертолете. И у нас в ротации никакого Моржовца нет. Как бы то ни было, вскоре после обеда «Сомов» снялся с якоря и пошел на запад, к Терскому берегу Кольского полуострова, где у нас следующая остановка – береговая станция Сосновец.

После обеда с трудом стряхнул с себя сон и засел за клипы. Сегодня пошло легко, уже готовые (команда и вертолетчики) были филигранными, а новые можно лепить с большим допуском в любую сторону. Смонтировал камбуз («Кулiнарная симфонiя») под Утесова («У самовара я и моя Маша»); потом сваял разные арктические красотизмы под Агузарову («Недавно гостил я в чудесной стране»)… Последний очень Яше понравился, он даже руку мне пожал.

Как всегда мне активно мешали работать. Сначала заявился профессор: «По «Звезде» показали «Меня зовут Арктика»! Договорились идти к капитану после полдника, надо будет еще записать с ним интервью, потому что кэп написал комментарии к книге Боярского о Баренце.

Потом зашли Сливкин и еще какой-то парень, вроде тоже Сергей, принесли с полбаклажки спирта, развели, разливали, но я крепился, потому что после полдника надо капитана записывать, дышать на него парами spiritusvini не годится. Но не удержался, принял пару-тройку стопок, сходил к Ольге, взял у нее две подушечки арбузной жвачки.

Заглядывал Шумилкин, хотел погнать меня делать треногу, но я отперся – занят. Шумилкин сам ее забрал и ушел с Глаголевым-младшим высверливать шпонку. После бухтел, не разговаривал и всячески выказывал неудовольствие.

После полдника по пути в рубку слышим объявление кэпа по трансляции: «Вниманию членов экспедиции. Приход в Архангельск третьего декабря. В девять утра войдем в устье Двины и через три часа пришвартуемся у Мосеева острова. Задерживать вас на борту не станем. На сборы дается час. Выпускать будут всех, а обратно пускать не будут». Неласково, прямо скажем.

Пришли в рубку, капитан в штурманской. Говорит Боярскому, что нас объявление не касается, и на том спасибо. Кэп пошел переодеваться в форму, я – за кабелем и микрофоном. Снял несколько планов за штурманским столом, ч картой, линейкой и циркулем, потом – переговоры между кэпом и Боярским над картой Новой земли, где кэп сравнивал описания Баренца и старинные карты с современной навигационной обстановкой.

Вернулся в каюту и продолжил монтаж. Стал монтировать остров Беннета (Олег Анофриев, «Призрачно все в этом мире бушующем» из кинофильма «Земля Санникова»). Получилось неплохо, как-то всё в нужном ритме и по-человечески цепляет.  Сливкин добыл у Глаголева бутыль какой-то перцовой водки, выпили, закусывали семгой из банки. А монтировать я продолжал несмотря на рюмашки.

Объявление по трансляции – в 23 часа перевести стрелки судовых часов на час назад. Возвращаемся на московское время, время дома. После ужина, хотя в голове немного шумело, продолжил монтировать. Клип, где Боярский воет с собакой, а кот лижет лысину начальника экспедиции, который я задумал озвучить музыкой из «В мире животных» пришлось отложить: нет этой музыки на пароходе, а в той, что я выжал из клипа (переписан в Певеке у местной краеведши) дикое расщепление звука. Да и не очень-то он заклеился – нет финала и четких точек для смены планов.

Потом сделал по Шумановской идее строителей («Остров невезения»), использовал ускорение видео, получилось очень неплохо. Еще склеил «Фото на память» (под мелодию «Если радость на всех одна») и переделал клип с индейцем Гришей. В общем, поработал очень плодотворно, и спать улегся около трех (по-новому – двух) ночи. Мне бы еще день продержаться, да ночь простоять – а там фильм покажу и отдыхать буду.

30 ноября.  Терский берег. Сосновец.

Координаты   N  66°28,1'     E  40° 39,3'

Температура Днем –5°  Ночью –7°

Волнение – зыбь

Ледовая обстановка – 0   

Сила ветра м/с –  м/в

Облачность С-0,5

Пройдено миль за сутки  40,9  всего 9481,2

Проснулся почему-то в половине десятого. Яша с Олегом всё готовились к вылету, но его отменяли – за бортом туман, плотный как вата. Потом, около 11, все-таки вылетели на Сосновец. До обеда Макаров еще пару раз прилетал, закладывал круг в серой мгле, забирал подвески и растворялся в пелене. На палубе настоящие сугробы, за бортом стоит СБшка с понтоном – таскают на корму небольшие контейнеры с бака.

После обеда еще раз пересмотрел клипы, сидел, вылавливал блох, рихтовал, менял титры, двигал – наводил окончательный лоск. Серьезно переделал клип про строителей – он вообще заиграл. Убрал оттуда все съемки с Врангеля, оставил только остров Андрея. Выгнал все клипы в mpeg-2, сложил в отдельную папку.

Туман так и не рассеялся, перед полдником вернулись Яша с Олегом, вернулись на СБшке, она, оказывается, ходила на берег. «Сомов» снова двинулся в путь. После полдника забрал свою машину у Никиты, а его машину отдал ему: ему надо что-то вписать в отчет, а мне – перегнать с камеры съемки с капитаном смонтировать в фотошопе эмблемы – для дальнейшего монтажа. Этим и занимался до ужина. Эмблемы положил на черный фон, а вот надпись вокруг эмблемы не очень хорошо выходила, решил оставить так.

Приходил Сливкин, показывал фотографии с Диксона и Колгуева, я себе переписал. На чем работают люди, на каких раздолбанных дизелях, в каких условиях живут – просто уму непостижимо. И все это видимо потому, что нужные деньги не дошли и осели в других местах. По крайней мере на ТВ так происходит, почему бы не экстраполировать эту схему на другие области хозяйственной деятельности моих соотечественников?

После ужина снова обменялись машинами, первым делом я перемонтировал клип «Команда» - изъял несколько планов, вставил три плана с капитаном, срастил их со вторым помощником Ромой, подбил хронометраж, проверил – все в порядке. За окончательный монтаж полного фильма засел часов в десять – пол-одиннадцатого. В 21 пришлось прерваться – ходил в кают-компанию.  Шуманов решил переснять общее фото экспедиции. Снялся, вернулся в каюту.

Сварганил начальные титры, подложил мелодии, вставил эмблемы, придумал название «Хождение за шесть морей». Потом определил порядок появления сцен, начал закачку клипов, проверяя каждый из них и его сочетание с титрами. Проверять необходимо, потому что при загрузке Pinnacle снова делит готовый клип на сцены, и их приходится заново сращивать, возможно случайное изменение порядка сцен.

Порядок определился следующий: 1) команда 2)Арктика 3)камбуз 4)вертолет 5) строители 6)остров Беннета 7) индеец Гриша 8) фото на память. Успел смонтировать до третьего эпизода, когда появился Виталик – зовет на палубу любоваться звездным небом. Оделся, пошел, даже Яша поднялся с койки и тоже пошел на воздух.

Небо действительно изумительное: виден Млечный  путь, по левому борту восходит Лев, выше Близнецы, правее – Телец с Альдебараном и Плеядами. Выше Персей, а Ниже Орион, в нем видна туманность ниже пояса, левее Процион и мигающий красненькими вспышками Сириус. За кормой Большая Медведица рукояткой вниз, в зените Кассиопея. По правому борту заходящий за горизонт Лебедь и Лира.

Пришли Никита с Борисом, рассматривали в бинокль Плеяды и туманность Ориона. Потом я идентифицировал Пегас и Андромеду, взял бинокль и впервые в жизни рассмотрел туманность Андромеды. Потом ее нашел Боря по моим указаниям, а потом и Виталик. А вот планетарную туманность в Лире рассмотреть не удалось. Вернулся в каюту.

Лепил фильм до половины второго, внимательно просматривая все вставляемые куски, чтобы не было косяков. Под самый конец рассмотрел полезную функцию – запирание (lock) отдельных дорожек, чтобы при любых  трансформациях они оставались неизменными. А ведь как я на…бся с постоянно сползающей с исходных позиций музыкальной дорожкой!

Поставил выгоняться, сжав кулаки, дабы программа не зависла. Выгонялся получасовой фильм минут пятьдесят, после чего, в половине третьего я улегся, почитал чуть-чуть и лег  спать.

Публикуется впервые